Глава 8

По дороге в участок мы почти не разговаривали. Хэйдок слегка отстал и сказал мне вполголоса:

— Знаете, не нравится мне все это. Не нравится. Мы все чего-то тут не понимаем.

У него был крайне озабоченный, встревоженный вид.

Инспектор Слак был на месте, и мы уже вскоре встретились с Лоуренсом Реддингом.

Его бледное лицо выглядело усталым, но он был совершенно спокоен, поразительно спокоен, сказал бы я, при сложившихся обстоятельствах. Мельчетт же хмыкал и фыркал, явно нервничая.

— Слушайте, Реддинг, — начал он, — мне известны показания, которые вы давали инспектору Слаку. Вы утверждаете, что пришли в дом викария примерно без четверти семь, встретили Протеро, поссорились с ним, застрелили его и ушли. Протокол я вам не читаю, но это главное.

— Да.

— Я собираюсь задать вам несколько вопросов. Вас уже уведомили, что вы можете не отвечать на них, если не сочтете нужным. Ваш адвокат…

Лоуренс не дал ему договорить:

— Мне нечего скрывать. Я убил Протеро.

— А! Ладно! — И Мельчетт громко фыркнул. — А как у вас оказался с собой пистолет?

— Он был у меня в кармане, — ответил Лоуренс, слегка помявшись.

— И вы взяли его с собой, когда шли к священнику?

— Да.

— Зачем?

— Я всегда держу его при себе.

Он снова слегка замешкался с ответом, и я окончательно уверился, что он говорит неправду.

— А зачем вы перевели часы назад?

— Часы? — Лоуренс явно не знал, что сказать.

— Ну да, стрелки показывали восемнадцать двадцать две.

Его лицо внезапно исказилось от страха.

— А, да, конечно. Я их перевел.

Хэйдок неожиданно бросил ему в лицо:

— Куда вы стреляли?

— В полковника Протеро.

— Я спрашиваю, в какую часть тела?

— А! Я, кажется, в голову. Да, я стрелял в голову.

— Вы что, не помните?

— Вам все и так известно, зачем вы спрашиваете?

Это была слабая, неловкая попытка вывернуться. Снаружи послышался какой-то шум. Вошел констебль с запиской. Он был без шлема.

— Письмо викарию. Написано — срочно.

Я вскрыл конверт и прочел:

«Прошу вас, умоляю, приходите ко мне. Я не знаю, что мне делать. Я должна кому-то признаться. Пожалуйста, приходите немедленно и приведите с собой кого хотите.

Анна Протеро».

Я бросил на Мельчетта красноречивый взгляд. Он понял намек. Мы вышли все вместе. Я бросил взгляд через плечо и мельком увидел лицо Лоуренса Реддинга. Глаза его были прикованы к листку бумаги, который я держал в руке, с выражением такого мучительного отчаяния и страдания, какое мне едва ли когда приходилось видеть на человеческом лице.

Я вспомнил, как Анна Протеро, сидя передо мной на диване, сказала: «Я готова на все», и на душе у меня стало невыразимо тяжко. Я вдруг увидел причину героического самооговора Лоуренса Реддинга. Мельчетт разговаривал со Слаком.

— Выяснили, чем Реддинг занимался в течение дня? Есть основания полагать, что он убил Протеро раньше, чем он говорит. Разберитесь и доложите.

Он обернулся ко мне, и я молча протянул ему письмо Анны Протеро. Он пробежал его и удивленно надул губы. Потом пристально взглянул на меня.

— Вы на это намекали утром?

— Да. Тогда я не был уверен, должен ли я все рассказать. Теперь я считаю это своим долгом.

И я рассказал ему о том, что видел в тот вечер в мастерской.

Полковник обменялся несколькими словами с инспектором, и мы отправились в Старую Усадьбу. Доктор Хэйдок пошел вместе с нами.

Дверь отворил безукоризненный дворецкий — с приличествующей обстоятельствам торжественностью в каждом движении.

— Доброе утро, — сказал Мельчетт. — Будьте добры, попросите горничную миссис Протеро доложить о нас, а потом возвращайтесь сюда, я вам задам несколько вопросов.

Дворецкий поспешно удалился, но вскоре вернулся и доложил, что поручение выполнено.

— А теперь поговорим про вчерашний день, — сказал Мельчетт. — Ваш хозяин был дома во время ленча?

— Да, сэр.

— И настроение у него было обычное?

— Насколько я мог заметить, да, сэр.

— А потом что было?

— После ленча миссис Протеро пошла к себе прилечь, а полковник ушел к себе в кабинет. Мисс Протеро уехала играть в теннис на спортивной машине. Полковник и миссис Протеро пили чай в гостиной в половине пятого. Шоферу было приказано подать машину в пять тридцать, они собирались ехать в деревню. Как только они уехали, позвонил мистер Клемент, — поклон в мою сторону, — и я сказал ему, что они уже уехали.

— Гм-м… — протянул полковник Мельчетт. — Когда мистер Реддинг был здесь в последний раз?

— Во вторник днем, сэр.

— Насколько мне известно, они немного не поладили?

— Должно быть, так, сэр. Мне было приказано впредь не принимать мистера Реддинга.

— А вы сами слышали, как они ссорились? — напрямик спросил полковник Мельчетт.

— У полковника Протеро был очень звучный голос, сэр, особенно когда он сердился. Я поневоле слышал кое-что, когда он повышал голос.

— Достаточно, чтобы понять, о чем идет спор?

— Я понял, сэр, что речь идет о портрете, который писал мистер Реддинг, о портрете мисс Летиции.

Фырканье Мельчетта прозвучало как рычанье.

— Вы видели мистера Реддинга перед уходом?

— Да, сэр, я его провожал.

— Он был очень сердит?

— Да нет, сэр, если позволите, я бы сказал, что он скорее выглядел довольным.

— Так вчера он сюда не заходил?

— Нет, сэр.

— А еще кто-нибудь заходил?

— Вчера — никто, сэр.

— А позавчера?

— Во второй половине дня приходил мистер Деннис Клемент. И доктор Стоун пробыл здесь некоторое время. А вечером заходила дама.

— Дама? — Мельчетт искренне удивился. — Кто такая?

Дворецкий не смог припомнить ее имя. Дама была незнакомая, он никогда раньше ее не видел. Она, конечно, назвала себя, и он ей сказал, что сейчас все обедают, тогда она согласилась подождать. И он проводил ее в малую гостиную.

Она спрашивала полковника Протеро, а не миссис Протеро. Он доложил полковнику, и тот прошел в малую гостиную, как только отобедали.

Сколько дама пробыла? Пожалуй, с полчаса. Полковник сам проводил ее из дому. А! Наконец-то, он вспомнил ее имя. Эта дама назвалась миссис Лестрэндж.

Этого никто не ожидал.

— Любопытно, — сказал Мельчетт. — Весьма, весьма любопытно.

Но больше мы ничего сказать не успели — нам доложили, что миссис Протеро готова нас принять.

Анна лежала в постели. Лицо у нее было бледное, а глаза лихорадочно блестели. Выражение ее лица меня поразило — суровое, решительное. Она обратилась ко мне.

— Благодарю вас за то, что вы пришли, — сказала она. — Я вижу, вы правильно поняли мою просьбу привести с собой кого вы захотите.

Она замолчала.

— Самое лучшее — разом со всем покончить, верно? — продолжала она. Ее губы тронула странная, жалкая полуулыбка. — Должно быть, я обязана заявить об этом вам, полковник Мельчетт. Видите ли, это я убила своего мужа.

Полковник Мельчетт заговорил с необычной мягкостью:

— Дорогая моя миссис Протеро…

— Нет! Это чистая правда. Простите за такую прямолинейность, но я совершенно не способна устраивать истерики по какому бы то ни было поводу. Я долго ненавидела его, а вчера убила.

Она откинулась на подушки и закрыла глаза.

— Вот и все. Полагаю, вы арестуете меня и заберете с собой. Я встану и оденусь, как только соберусь с силами. А сейчас мне нехорошо.

— Вам известно, миссис Протеро, что мистер Лоуренс Реддинг уже признался в совершении этого преступления?

Анна открыла глаза и оживленно закивала:

— Знаю. Глупый мальчишка. Он очень влюблен в меня, вы знаете? Ужасно благородный поступок — и ужасная глупость.

— Он знал, что преступление совершили вы?

— Да.

— Откуда он это узнал?

Она замялась.

— Вы сами ему сказали?

Она все еще медлила с ответом. Казалось, она не знает, какой ответ выбрать.

— Да, я ему сказала… — Она нервно передернула плечами. — Вы не могли бы оставить меня теперь одну? Я же вам все сказала. Я не желаю больше об этом говорить.

— А где вы достали пистолет, миссис Протеро?

— Пистолет? О, это пистолет мужа. Я взяла его из ящика ночного столика.

— Понятно. И взяли с собой в дом священника?

— Да. Я знала, что муж должен быть там.

— Когда это было?

— Должно быть, после шести — четверть или двадцать минут седьмого — примерно в это время.

— Вы взяли пистолет, намереваясь застрелить своего мужа?

— Нет, нет, я… я взяла его для себя.

— Понятно. Но вы пошли к священнику?

— Да. Я прошла к окну. Голосов не было слышно. Я заглянула в кабинет. Увидела мужа. Что-то меня подтолкнуло, и я выстрелила.

— Дальше?

— Дальше? О! Потом я ушла.

— И рассказали мистеру Реддингу, что вы сделали?

Я заметил, что она снова помедлила, прежде чем ответить.

— Да.

— Кто-нибудь видел, как вы шли туда или обратно?

— Нет, то есть да. Старая мисс Марпл. Я с ней поговорила несколько минут. Она была в своем садике. — Она беспокойно заметалась на подушках. — Неужели этого мало? Я вам сказала все. Зачем вы меня мучаете?

Доктор Хэйдок подошел к постели, взял ее руку пощупать пульс.

Он знаком подозвал Мельчетта.

— Я с ней побуду, — сказал он шепотом, — пока вы там все приготовите. Ее нельзя оставлять. Может что-нибудь с собой сделать.

Мельчетт кивнул.

Мы вышли из комнаты и спустились вниз. Я заметил, что из соседней комнаты вышел худой бледный человек. Повинуясь непонятному импульсу, я снова взошел на лестницу.

— Вы — камердинер полковника Протеро?

Человек удивился:

— Да, сэр.

— Вы не знаете, ваш хозяин нигде не прятал пистолет?

— Нет, я об этом ничего не знаю.

— Может быть, в одном из ящиков ночного столика? Подумайте, друг мой.

— Только не в ящиках, точно вам говорю. Я бы видел, непременно. Как же иначе?

Я поспешил спуститься вниз и присоединиться к остальным.

Миссис Протеро солгала про пистолет.

Зачем?