Глава 25
Эпилог в Торки

— Боже мой, милая Гвенда, мне бы и в голову не пришло уйти и оставить вас одну в доме! — сказала мисс Марпл. — Я знала, что на свободе находится очень опасный преступник, и я незаметно наблюдала из сада.

— Вы с самого начала знали, что это он? — спросила Гвенда.

Мисс Марпл, Гвенда и Джайлз сидели на террасе отеля «Империал» в Торки. «Вам следовало бы сменить обстановку», — посоветовала им мисс Марпл, когда все было кончено. Джайлз согласился, что для Гвенды это будет самое лучшее. Получив разрешение инспектора Праймера, они немедленно уехали.

— Видите ли, моя дорогая, — ответила мисс Марпл на вопрос Гвенды, — все указывало на него. К сожалению, ни одной конкретной улики против него у меня не было. Но некоторые вещи все же указывали на него — и ничего больше.

Джайлз с недоумением посмотрел на нее.

— А я не вижу ничего, что могло бы навести на мысль о нем.

— А вы подумайте хорошенько. Во-первых, он был на месте.

— На месте?

— Ну конечно. Когда в тот вечер Келвин Халлидей приехал к нему, он только что вернулся из больницы. А она, согласно тому, что нам говорили, находилась в ту пору рядом с Хиллсайдом, я хочу сказать, виллой Сент-Кэтрин. Благодаря этому он мог оказаться там, где ему было нужно, в нужный момент. Затем я подметила определенные факты. Хелен Халлидей сказала Ричарду Эрскину, что она едет в Индию, чтобы выйти там замуж за Уолтера Фейна, потому что она несчастлива дома. А жила она в нем со своим братом. В то же время все утверждали, что он был очень привязан к ней. Так почему же она не была счастлива? Мистер Аффлик сказал вам, что ему было жаль эту бедную девочку. И я думаю, он сказал это совершенно искренне. Ему действительно было ее жаль. Почему ей понадобилось тайно встречаться с молодым Аффликом? Она же не была влюблена в него. Может быть, потому, что она не могла нормально встречаться с молодыми людьми? Брат ее был человеком суровым, старой закалки. В нем есть что-то общее с мистером Барретом с Уимпод-стрит, не правда ли? Гвенда вздрогнула.

— Тот был сумасшедшим, — ответила она. — Абсолютно сумасшедшим.

— Да, — подтвердила мисс Марпл. — Нормальным его, безусловно, не назовешь. Он обожал свою сводную сестру, и его чувство к ней переросло в нездоровое желание ни с кем ее не делить. Вещи такого рода случаются чаще, чем вы думаете. Встречаются отцы, которые не хотят, чтобы их дочери выходили замуж и даже просто виделись с молодыми людьми. Совершенно так же, как мистер Баррет. Я вспомнила о нем, узнав о случае с теннисной сеткой.

— Теннисной сеткой?

— Да. Этот момент показался мне очень важным. Представьте себе молоденькую Хелен, приехавшую домой из пансиона. Ей хочется получить от жизни все, что та может дать ей, — познакомиться с молодыми людьми, флиртовать с ними…

— Да, ее к ним даже слишком влекло.

— Нет, — строго сказала мисс Марпл. — В этом как раз и заключается одна из самых отвратительных сторон преступления доктора Кеннеди. Он убил свою сестру не только физически. Если вы внимательно вспомните все, что вы о ней слышали, вы заметите, что единственным человеком, утверждавшим, что Хелен Кеннеди сходила с ума по мужчинам — какое слово вы употребили, милая? Ах да, нимфоманка, — был сам доктор Кеннеди. Я лично считаю, что она была совершенно нормальной девушкой, которой хотелось немного поразвлечься и пофлиртовать, прежде чем остановить свой выбор на одном молодом человеке, и ничего больше. А теперь посмотрите, что предпринимает ее брат. Сначала он проявляет чрезмерную строгость — прямо-таки минувших веков — и фактически лишает ее свободы. Затем, когда она высказывает желание играть в теннис — желание совершенно нормальное и безобидное, — он делает вид, что соглашается, а ночью тайком кромсает на куски теннисную сетку. Это, безусловно, поступок садиста. Позже, видя, что она все же уходит из дома то поиграть в теннис, то на танцы, он пользуется тем, что она поранила себе ногу, и вносит в рану инфекцию, чтобы та долго не заживала. Да, я думаю, он именно так и поступил… Я в этом даже уверена.

И мне кажется, что Хелен отдавала себе отчет в происходящем. Она знала, что брат питает к ней глубокую привязанность, но она наверняка не понимала, почему ей так не по себе и почему она чувствует себя в доме такой несчастной. Но чувствовала она себя именно так и в конце концов решила уехать в Индию и выйти там замуж за молодого Фейна — просто для того, чтобы уехать от всего этого. Уехать от чего? Она не знает. Она слишком молода и слишком простодушна, чтобы знать это. Итак, она уезжает в Индию, по дороге знакомится с Ричардом Эрскином и влюбляется в него. С ним она тоже ведет себя отнюдь не как особа, бросающаяся на мужчин, а как порядочная, честная девушка. Она не заставляет его уйти от жены. Наоборот, она уговаривает его не делать этого. Но когда она видит Уолтера Фейна, она понимает, что не может выйти за него замуж, и, не находя другого выхода из положения, телеграфирует брату с просьбой выслать ей денег на обратную дорогу.

Возвращаясь домой, она встречает вашего отца, и перед ней открывается другая возможность освободиться от опеки братца, на этот раз с обоснованной надеждой на счастье.

Она вышла замуж за вашего отца не из расчета, Гвенда. Он только начал возвращаться к жизни после потери нежно любимой жены. У нее в жизни тоже была несчастная любовь. Они могли помочь друг другу. По-моему, тот факт, что они с Келвином Халлидеем поженились в Лондоне и только потом приехали в Диллмут сообщить об этом доктору Кеннеди, говорит очень о многом. Наверное, она инстинктивно чувствовала, что им лучше сначала пожениться, а потом ехать в Диллмут и сыграть свадьбу там. Мне и сейчас кажется, что она не знала, против чего она интуитивно восставала, но ей было не по себе, и она чувствовала себя в большей безопасности, объявив брату о своем замужестве как о fait accompli[3].

Келвин Халлидей питал дружеские чувства к Кеннеди, он нравился ему. Доктор, казалось, изменил свою точку зрения и радовался браку сестры. Молодая пара арендовала в Диллмуте меблированную виллу.

А теперь мы подходим к очень важному моменту — к гипотезе, согласно которой жена Келвина подсыпала ему в еду наркотики. Этому есть только два возможных объяснения, так как только два человека имели возможность это сделать. Действительно ли Хелен Халлидей подмешивала мужу в еду наркотические средства — и если да, то зачем? Или это делал доктор Кеннеди, который был лечащим врачом Халлидея. Тот считал Кеннеди компетентным специалистом, и доктору очень ловко удалось внушить ему мысль, что Хелен подсыпает ему в еду наркотики.

— Но разве есть наркотики, способные вызвать у человека галлюцинацию, что он задушил свою жену? — спросил Джайлз. — Иными словами, разве есть наркотики, оказывающие именно такое действие?

— Мой дорогой Джайлз, вы опять попались в ловушку. Вы опять поверили тому, что вам было сказано. Ведь то, что у Халлидея была именно эта галлюцинация, вам известно только со слов доктора Кеннеди. Сам Келвин в своем дневнике ни разу о ней не пишет. Да, он упоминает о своих галлюцинациях, но не уточняет их сути. И я возьму на себя смелость утверждать, что Кеннеди рассказывал ему о людях, задушивших своих жен, пережив то, что переживал Келвин Халлидей.

— Доктор Кеннеди просто чудовище, — прошептала Гвенда.

— Я думаю, — продолжала мисс Марпл, — что к этому времени он окончательно перешагнул границу, отделяющую психически здорового человека от безумца. И бедная Хелен начала понимать это. Ее слова, услышанные Лили, были произнесены, конечно, в адрес брата. «Я всегда боялась тебя». Это одна из ее фраз. И это очень показательно. Итак, она решает уехать из Диллмута. Она уговаривает мужа купить дом в Норфолке и убеждает его никому об этом не говорить. То, что она делает из этого тайну, проливает свет на очень многое. Она явно боится, что кто-то узнает о ее планах, но это не относится ни к Уолтеру Фейну, ни к Джекки Аффлику, ни — еще менее — к Ричарду Эрскину. Нет, тот, кто пугает ее, намного ближе к ее дому.

В конце концов Келвин Халлидей, наверняка раздраженный глупым, по его мнению, капризом жены хранить ее решение в тайне, все рассказывает своему деверю.

Делая это, он подписывает самому себе и своей жене смертный приговор, ибо Кеннеди не позволит Хелен уехать и вести счастливую жизнь со своим мужем. Я думаю, сначала он просто хотел подорвать здоровье Халлидея наркотиками. Но, узнав о том, что его жертва и Хелен собираются ускользнуть от него, он полностью теряет рассудок. Захватив с собой пару хирургических перчаток, он выходит из больницы и, пройдя через сад, оказывается на вилле Сент-Кэтрин. В холле он набрасывается на Хелен и душит ее. Его никто не видит — во всяком случае, он так думает. И, терзаясь одновременно от любви и ярости, он цитирует известные вам трагические строки, как нельзя лучше подходящие к данной ситуации.

Мисс Марпл вздохнула.

— Я была очень, очень глупа. Все мы были глупы. Нам нужно было сразу же понять, в чем дело. Эти строки из «Герцогини Амальфи» являются ключом ко всему. Ведь их произносит брат, задумавший убить сестру за то, что она вышла замуж за любимого. Да, мы были глупы…

— А что было потом? — спросил Джайлз.

— А потом он действовал согласно своему дьявольскому плану. Он перенес труп наверх. Уложил вещи в чемодан. Написал записку и выбросил ее в корзину для бумаг, чтобы позднее Халлидей поверил в свою виновность.

— Мне кажется, — сказала Гвенда, — что, с его точки зрения, было бы лучше, если б именно моего отца обвинили в убийстве.

Мисс Марпл покачала головой:

— О нет, на подобный риск он пойти не мог. Как и всякий шотландец, он отличался здравым смыслом. К тому же полиция вызывала у него естественное чувство страха. Для того чтобы обвинить кого-то в убийстве, полиции нужно иметь целый ряд убедительных фактов. Она бы задала массу неприятных для него вопросов и занялась не менее неугодными ему выяснениями того, кто где находился во время убийства. Нет, его план был более простым и более дьявольским. Убедить ему нужно было одного лишь Халлидея. Сначала в том, что тот убил свою жену. Затем — что он сумасшедший. Он посоветовал Халлидею лечь в психиатрическую лечебницу, однако, как мне кажется, не ставил перед собой задачу убедить его в том, что все случившееся — просто галлюцинация, наоборот. Ваш отец, Гвенни, на мой взгляд, согласился с этой теорией в основном из-за вас. На самом же деле он продолжал верить, что именно он убил Хелен. И, умирая, он все еще верил в это.

— Как подло, — сказала Гвенда. — Подло, подло, подло!

— Да, — подтвердила мисс Марпл. — Иначе это и не назовешь. Я думаю, Гвенда, именно поэтому у вас сохранилось такое четкое воспоминание о том, что вы увидели в детстве. В ту ночь вы столкнулись с олицетворением зла.

— А письма? — спросил Джайлз. — Письма Хелен? Они же и в самом деле были написаны ее рукой, значит, они не подделаны?

— Конечно же, подделаны! Вот здесь-то он и просчитался. Вы же помните, как он убеждал вас прекратить поиски. Он наверняка смог бы вполне удовлетворительно имитировать почерк Хелен, но обмануть эксперта ему все же не удалось бы. Поэтому и образец почерка Хелен, который он принес вам вместе с ее письмом, тоже принадлежал не ей. Он сам написал за нее. Так что, естественно, никакой разницы в почерках не было.

— Господи! — воскликнул Джайлз. — Мне бы это никогда не пришло в голову.

— Разумеется, — откликнулась мисс Марпл. — Вы верили в то, что он вам говорил. Верить людям очень опасно. Что касается меня, то я уже бог знает сколько лет никому не верю.

— А бренди?

— Он отравил бренди в тот день, когда приехал в Хиллсайд с письмом Хелен и разговаривал со мной в саду. Пока миссис Кокер докладывала мне о его визите, он ждал в гостиной. У него ушла на это одна минута.

— Боже правый! Ведь когда мы вышли из полицейского участка после убийства Лили Кимбл, он все торопил меня увезти Гвенду домой и дать ей выпить бренди! Но как ему удалось встретиться с Лили раньше назначенного часа?

— Это было очень легко. В настоящем письме, которое он послал ей, он просил ее встретиться с ним в Вудли-Кэмп, приехав в Мэтчингз-Холт на поезде, выходящем из Диллмута в пять минут третьего. Скорее всего он вышел из леса в тот момент, когда она поднималась по тропинке на холм, и убил ее. Затем он просто положил письмо, которое вы видели, на место того, что было у нее с собой. Затем он вернулся домой и разыграл перед вами спектакль, делая вид, что ждет Лили.

— Она действительно угрожала ему? Исходя из ее письма я бы такого заключения не сделал. Из него скорее следовало, что она подозревает Аффлика.

— Может быть, она его и подозревала. Но учтите, что молоденькая швейцарка Леони поделилась своими впечатлениями с Лили и что именно она и была единственным опасным для Кеннеди человеком, так как она видела из окна детской, как он копает могилу в саду. На следующее утро он сказал ей, что майор Халлидей убил свою жену, потому что сошел с ума, и что он, Кеннеди, хочет замять это дело во имя ребенка. Если же Леони кажется, что она должна пойти в полицию, то пусть идет, только это может повлечет за собой неприятности для нее.

При слове «полиция» Леони сразу же испугалась. Она очень любила вас и была уверена в том, что доктор лучше знает, что следует делать. Кеннеди дал ей крупную сумму денег и спешно отправил назад в Швейцарию. Однако, прежде чем уехать, она намекнула Лили, что ваш отец убил свою жену и что она видела, как зарывали ее труп. Ее слова совпали с тем мнением, которое в ту пору сложилось у самой Лили, и та решила, что Леони видела, как Келвин Халлидей рыл в саду могилу.

— Но Кеннеди об этом, конечно, не знал, — заметила Гвенда.

— Конечно, нет. Когда он прочел письмо Лили, он испугался, что Леони рассказала ей об увиденном в ту ночь и что Лили запомнила машину.

— Машину? Машину Джекки Аффлика?

— Еще одно недоразумение. Лили помнила — или думала, что помнит, — машину, похожую на машину Джекки Аффлика, стоявшую у дороги. Ее воображение немедленно нарисовало ей «таинственного незнакомца», приехавшего к миссис Халлидей. Рядом с виллой находилась больница, и вдоль дороги наверняка стояло немало автомобилей. Но так как машина доктора тоже стояла в ту ночь рядом с больницей, он, видимо, решил, что Лили имеет в виду его машину. Слово «роскошная» не имело для него никакого значения.

— Теперь я понимаю, — сказал Джайлз. — Человеку с нечистой совестью письмо Лили действительно могло показаться попыткой шантажа. Но каким образом вы все узнали о Леони?

Мисс Марпл поджала губы:

— Вы знаете, он совсем потерял рассудок. Как только люди инспектора Праймера бросились в дом и схватили его, он принялся рассказывать обо всех совершенных им преступлениях, обо всем, что он сделал. Вскоре после своего возвращения в Швейцарию Леони умерла от слишком большой дозы снотворного… О, этот человек никогда не полагался на случай.

— Поэтому он и хотел отравить меня.

— Вы с Джайлзом были для него опасны. К счастью, вы не рассказали ему о том, что вы, Гвенда, видели Хелен, лежащую мертвой в холле. Он так и не узнал, что при его преступлении кто-то присутствовал.

— Значит, Фейну и Аффлику звонил он? — спросил Джайлз.

— Да. Если бы полиция стала искать, кто подмешал яд в бренди, любой из них моментально оказался бы на подозрении. А если Аффлик ехал в своей машине один, его, возможно, обвинили бы и в убийстве Лили Кимбл. Фейн наверняка смог бы представить алиби.

— А он, казалось, любил меня, — сказала Гвенда. — Он называл меня «маленькой Гвенни».

— Ему нужно было играть свою роль, — ответила мисс Марпл, — Вообразите себе, что все это для него значило. С тех пор прошло восемнадцать лет. И вдруг являетесь вы с Джайлзом и начинаете задавать неприятные вопросы, рыться в прошлом, будить убийство, которое, как оказалось, не мертво, а просто спит. Спящее убийство… Я очень боялась за вас, мои дорогие.

— Бедная миссис Кокер, — сказала Гвенда. — Она осталась в живых просто чудом. Я рада, что ей лучше. Как ты считаешь, Джайлз, вернется она к нам после всего того, что произошло?

— Она вернется, если в доме будет детская, — серьезно ответил Джайлз.

Гвенда покраснела. Мисс Марпл улыбнулась и задумчиво посмотрела на лежавшее перед ними море.

— Как странно, что все произошло именно так, — проговорила Гвенда. — На мне были эти резиновые перчатки, я смотрела на них, а потом он вошел в холл и произнес слова, столь похожие на те. «Лицо…» и «мне слепит глаза…» — Она вздрогнула. — «Закройте ей лицо… Я ослеплен… она умерла молодой…» Если бы вы, мисс Марпл, не оказались рядом, это могло случиться со мной. — Она помолчала и тихо добавила:

— Бедная Хелен… Бедная красивая Хелен, она умерла молодой… Знаешь, Джайлз, ее больше нет в доме… в холле. Я почувствовала это вчера еще до того, как мы уехали. Теперь это обыкновенный дом. Он ждет нас, и мы можем вернуться домой, когда захотим…