Глава 20
Ночная тревога
1
Наступил вечер. На террасе зажглись лампы. Люди обедали, разговаривали и смеялись, хотя менее громко и беззаботно, чем день или два назад. Стил-бэнд гремел, как всегда, но танцы кончились рано. Все, зевая, отправились спать. Свет погас. В «Золотой пальме» наступил покой и тишина…
– Эвелин, Эвелин! – послышался резкий шепот.
Эвелин Хиллингдон вздрогнула и повернулась.
– Эвелин. Пожалуйста, проснитесь.
Эвелин поднялась с подушки. В дверях стоял Тим Кендал. Она удивленно посмотрела на него.
– Простите, Эвелин, не могли бы вы прийти к нам? Молли заболела. Не знаю, что с ней случилось. Нужно что-то предпринять.
Эвелин быстро приняла решение:
– Хорошо, Тим. Вы возвращайтесь к ней, а я скоро приду.
Тим Кендал удалился. Эвелин соскочила с постели, накинула халат и взглянула на соседнюю кровать. Ее муж как будто не проснулся. Он лежал, повернув голову, его дыхание было ровным и спокойным. Подумав, Эвелин решила не будить его. Она вышла из своего бунгало и, пройдя здание отеля, очутилась у бунгало Кендалов, в дверях которого стоял Тим.
Молли лежала на кровати. Ее глаза были закрыты, дышала она неестественно ровно. Эвелин наклонилась над ней, пощупала пульс, приподняла веко и бросила взгляд на столик у кровати. Там стоял стакан и пустой пузырек. Она взяла его.
– Там были ее снотворные таблетки, – сказал Тим, – но вчера или позавчера флакон был пуст только наполовину. Я думаю, она выпила слишком большую дозу.
– Пойдите и приведите доктора Грейема, – приказала Эвелин. – По дороге разбудите кого-нибудь из ваших поваров и скажите, чтобы он сварил крепкий кофе. Только, пожалуйста, побыстрее.
Тим исчез. Выйдя, он столкнулся с Эдуардом Хиллингдоном.
– О, простите, Эдуард.
– Что здесь происходит? – осведомился Эдуард Хиллингдон. – Что происходит?
– Молли плохо. С ней Эвелин. Я должен найти доктора. Очевидно, мне следовало бежать к нему в первую очередь, но я… я растерялся и решил посоветоваться с Эвелин. Молли бы наверняка рассердилась, если бы я зря вызвал врача.
Он убежал прочь. Эдуард Хиллингдон посмотрел ему вслед, потом вошел в спальню.
– Что случилось? – спросил он. – Что-нибудь серьезное?
– О, вот и ты, Эдуард. А я думала, проснулся ты или нет. Бедная девочка отравилась.
– Это опасно?
– Смотря сколько она приняла. Думаю, что мы поспели вовремя. Я послала за кофе.
– Но почему она это сделала? Тебе не кажется… – Он внезапно умолк.
– Что мне не кажется? – переспросила Эвелин.
– Ты не думаешь, что это из-за расследования, полиции и прочего?
– Очень может быть. Нервных людей это всегда расстраивает.
– Молли никогда не казалась нервной.
– Трудно сказать, – возразила Эвелин. – По внешнему виду не всегда можно определить. Иногда теряют над собой контроль такие люди, от которых этого уж никак нельзя было ожидать.
– Да. Я понимаю… – И он снова умолк.
– Все дело в том, – продолжала Эвелин, – что никто не знает друг друга до конца – даже самого близкого человека.
– По-моему, Эвелин, ты преувеличиваешь.
– Едва ли. Думая о людях, ты представляешь их такими, какими их сам себе воображаешь.
– Я знаю тебя, – тихо произнес Эдуард Хиллингдон.
– Ты только думаешь, что знаешь.
– Нет, я уверен. – И он добавил: – А ты так же уверена во мне.
Эвелин посмотрела на него, потом обернулась к кровати и встряхнула Молли за плечи.
– Нужно что-то делать, но придется подождать доктора Грейема. О, кажется, я слышу их шаги.
2
– Ну, вот и все. – Доктор Грейем шагнул назад, вытер лоб носовым платком и облегченно вздохнул.
– Вы считаете, сэр, что с ней будет все в порядке? – с беспокойством осведомился Тим.
– Да-да. Мы поспели вовремя. И вообще, может быть, она приняла дозу, недостаточную для того, чтобы убить себя. Через пару дней она будет совершенно здорова, но эти два дня будет чувствовать себя весьма скверно. – Он поднял пустой пузырек. – Кто дал ей это?
– Врач в Нью-Йорке. Она неважно спала.
– Да, снотворные теперь выдаются свободно. Никто не советует молодым женщинам, страдающим бессонницей, считать слонов, съесть бисквит или написать пару писем, а потом снова лечь в постель. В наши дни все требуют более действенных средств. Иногда я очень сожалею о подобном вольном обращении со снотворным. Люди должны научиться сами справляться с такими неприятностями. Конечно, можно сунуть ребенку в рот соску, чтобы он перестал кричать, но нельзя же проделывать это с ним всю жизнь. – Он усмехнулся. – Держу пари, если вы спросите мисс Марпл, что она делает, когда не может заснуть, то мисс Марпл ответит вам, что она считает слонов.
Молли слегка пошевелилась, и доктор обернулся к кровати. Глаза девушки были открыты. Она смотрела на окружающих, словно не узнавая их. Доктор Грейем взял ее за руку:
– Ну, дорогая моя, что же вы с собой натворили?
Молли молча моргала глазами.
– Почему ты сделала это, Молли, почему? Скажи мне! – Тим взял ее за другую руку.
Глаза Молли остановились на Эвелин Хиллингдон. Казалось, в них мелькнул вопрос.
– Меня привел Тим, – сказала Эвелин.
Молли перевела взгляд на Тима, потом на доктора Грейема.
– На этот раз все обошлось, – заявил доктор Грейем, – но больше так не делайте.
– Она вовсе не хотела этого делать, – спокойно сказал Тим. – Я в этом уверен. Молли просто захотелось хорошо поспать. Возможно, таблетки сразу не подействовали, и она приняла еще несколько штук. Правда, Молли?
Но Молли отрицательно покачала головой.
– Ты хочешь сказать… значит, ты сделала это нарочно? – спросил Тим.
– Да, – впервые заговорила Молли.
– Но зачем, Молли, зачем?
Веки девушки дрогнули.
– Боюсь, – еле слышно шепнула она.
– Боишься? Чего?
Но Молли снова закрыла глаза.
– Лучше дайте ей прийти в себя, – посоветовал доктор Грейем.
Но Тима уже нельзя было остановить.
– Чего ты боялась? Полиции? Потому что они приставали к тебе с вопросами? Ну, это может напугать кого угодно. Но ведь это их работа. Никто никогда не думал… – Он осекся.
Доктор Грейем выразительно покачал головой.
– Я хочу спать, – сказала Молли.
– Для вас это самое лучшее, – кивнул доктор Грейем.
Он двинулся к двери, остальные последовали за ним.
– Теперь она крепко заснет, – сказал Грейем.
– Я что-нибудь должен сделать? – спросил все еще встревоженный Тим.
– Если хотите, я останусь, – предложила Эвелин.
– Нет, теперь все будет в порядке, – сказал Тим.
Эвелин снова подошла к кровати:
– Мне остаться с вами, Молли?
Глаза Молли опять открылись.
– Нет, – ответила она и добавила после паузы: – Только Тим.
Тим вернулся назад и уселся у кровати.
– Я здесь, Молли, – сказал он и взял ее за руку. – Постарайся заснуть. Я тебя не оставлю.
Она слабо вздохнула и закрыла глаза.
Выйдя из бунгало, доктор и Хиллингдоны остановились.
– Вы уверены, что я ничем не могу помочь? – спросила Эвелин.
– Да, благодарю вас, миссис Хиллингдон. Ей сейчас, кроме мужа, никто не нужен. Но завтра кому-то придется с ней побыть – ведь Кендал, в конце концов, должен заниматься делами отеля.
– Вы думаете, она может… снова попытаться? – спросил Хиллингдон.
Грейем с раздражением потер переносицу.
– В таких случаях это трудно предугадать. Вообще-то это очень маловероятно. Как вы сами видите, самочувствие ее довольно неприятное. Но конечно, все предвидеть невозможно. Она могла спрятать где-нибудь еще несколько таблеток.
– Никогда бы не подумал, что такая девушка, как Молли, может решиться на самоубийство, – заявил Хиллингдон.
– Люди, которые все время говорят о самоубийстве, – сухо заметил Грейем, – обычно ограничиваются разговорами, давая этим выход своим чувствам.
– Но Молли всегда казалась такой счастливой… – Эвелин заколебалась. – Я должна кое-что рассказать вам, доктор Грейем.
Она сообщила ему о своей беседе с Молли на пляже в тот вечер, когда убили Викторию. Когда Эвелин закончила, лицо Грейема стало очень серьезным.
– Я рад, что вы рассказали мне это, миссис Хиллингдон. К сожалению, налицо очень неблагоприятные признаки. Надо будет утром поговорить с ее мужем.
3
– Я хочу серьезно поговорить с вами о вашей жене, Кендал.
Они сидели в кабинете Тима. Эвелин Хиллингдон дежурила у постели Молли, а Лаки обещала сменить ее. Мисс Марпл тоже предложила свои услуги. Бедный Тим разрывался между отелем и больной женой.
– Не понимаю, – сказал Тим. – Не могу понять, что происходит с Молли. Она совершенно переменилась.
– Насколько я понял, она видит дурные сны?
– Да, она часто жалуется на это.
– И давно?
– О, не знаю. По-моему, уже месяц, а может быть, и дольше. Она… мы думали, что это просто… ну, обычные ночные кошмары.
– Допустим. Но более серьезные опасения внушает тот факт, что она, кажется, кого-то боится. На это она вам тоже жаловалась?
– Да. Один или два раза она говорила, что ее преследуют.
– Ага! Шпионят за ней?
– Да, она как-то использовала этот термин. Молли говорила, что ее преследуют враги.
– А у нее были враги, мистер Кендал?
– Нет. Конечно нет.
– И никаких неприятных инцидентов в Англии, возможно, до вашего брака?
– Нет, ничего такого вроде бы не было. Она только не слишком ладила с матерью, но та была эксцентричная особа, с которой вообще нелегко было ужиться.
– А были ли в ее семье какие-нибудь признаки психического расстройства?
Тим открыл было рот, но тут же закрыл его, нервно теребя лежащую на письменном столе авторучку.
– Должен заметить, Тим, – продолжал доктор, – что для вас лучше быть полностью со мной откровенным.
– Ну, кое-какие отклонения там были. Правда, ничего серьезного, но ее тетя, кажется, была немного свихнувшейся. Ведь такое встречается в каждой семье.
– Да, вы совершенно правы. Я вовсе не стараюсь тревожить вас напрасно, но подобные случаи могут указывать на тенденцию терять самообладание и воображать неизвестно что при каждом стрессе.
– Я об этом не так уж много знаю, – сказал Тим. – В конце концов, люди не любят выбалтывать семейные тайны.
– Да, разумеется. А может быть, Молли до вас была с кем-то помолвлена и этот человек потом стал ей угрожать?
– Не думаю. Действительно, когда мы познакомились, Молли была помолвлена с каким-то мужчиной. Насколько я понял, ее родители резко возражали против такой партии, и Молли, по-моему, продолжала встречаться с этим парнем только из духа противоречия. – Тим усмехнулся. – Молодые всегда так поступают.
– Да, это обычное дело, – улыбнулся в ответ доктор Грейем. – Против нежелательных друзей своих детей лучше не возражать – они, как правило, сами от них отвыкают. А этот человек никогда не угрожал Молли?
– Конечно нет. Она бы мне сказала. Молли сама говорила, что это была глупая детская привязанность, возникшая главным образом из-за того, что у него была плохая репутация.
– Ну что ж, очевидно, это и в самом деле чепуха. Перейдем к дальнейшему. Как я понял, у вашей жены случалось нечто вроде провалов памяти – короткие промежутки времени, о которых она ничего не помнила. Вы знали об этом, Тим?
– Нет, – медленно произнес Тим, – не знал. Она никогда мне об этом не говорила. Правда, я иногда замечал, что у нее какой-то отсутствующий вид и… – Он сделал паузу, задумавшись. – Да, вы правы, это объясняет все. Я часто не мог понять, почему она забывает самые простейшие вещи и иногда даже не помнит, утро сейчас или полдень. Но я думал, что это простая рассеянность.
– Как бы то ни было, Тим, я настоятельно советую вам показать вашу жену какому-нибудь хорошему специалисту.
Лицо Тима побагровело от гнева.
– Очевидно, вы имеете в виду психиатра?
– Право, не стоит расстраиваться из-за терминологии. Невропатолога, психиатра – одним словом, врача – специалиста по нервным расстройствам. Такой врач есть в Кингстоне и, разумеется, в Нью-Йорке. По-видимому, что-то служит причиной нервного возбуждения вашей жены. Возможно, она сама толком не знает о причине. Поэтому я советую вам, Тим, заняться этим как можно скорее. – Он похлопал молодого человека по плечу и поднялся. – Пока что беспокоиться не о чем. У вашей жены много друзей, и мы не спустим с нее глаз.
– Она не… Неужели вы думаете, что она снова попытается?
– Я считаю это весьма маловероятным, – ответил доктор Грейем.
– Но вы не уверены? – настаивал Тим.
– Одно из правил моей профессии – никогда ни в чем не быть уверенным. – Он снова положил руку на плечо Тима. – Не стоит так волноваться.
– Легко сказать, – проворчал Тим, когда доктор вышел из кабинета. – Не волноваться! Из чего, он полагает, я сделан?
