Глава 17
Креддоку пришлось немного подождать, пока Куимпер закончит свой вечерний прием больных. Наконец тот вышел к нему.
Он выглядел усталым и подавленным. Предложив Креддоку выпить, он налил и себе.
— Ну что мне делать с этими бедолагами! — сказал доктор, опускаясь в потертое кресло. — Надо же быть такими трусами — такими глупцами… Никакого здравого смысла. Был у меня сегодня очень прискорбный случай… Женщина, которой следовало бы показаться мне еще год назад. Не тянула бы, ее могли бы успешно прооперировать. А сейчас уже слишком поздно. Меня это доводит до бешенства! Понимаете, в таких людях каким-то непостижимым образом уживаются два взаимоисключающих качества — героизм и трусость. Эта женщина испытывала адские боли и безропотно их переносила.., только потому, что панически боялась пойти к врачу, убедиться в том, что ее страхи оправданны. А есть и совсем иная порода.., те донимают меня по каждому пустяку.., у него мизинец, видите ли, распух, и якобы «адская боль», в общем, чуть ли не рак… А что в итоге? Занозил палец, работая в саду… Ладно, не обращайте на меня внимания. Мне просто надо было «выпустить пар». Так зачем я вам понадобился?
— Ну, во-первых, хотел поблагодарить вас за то, что вы посоветовали мисс Крэкенторп прийти ко мне с письмом, которое ей прислала вдова ее брата, по крайней мере, так эта француженка себя называет.
— А, вы об этом… Ну и как.., вас что-нибудь в нем насторожило? Ну если быть точным, я ей ничего не советовал. Она и сама порывалась это сделать. Но ее драгоценные братцы, разумеется, всячески ее отговаривали.
— Почему?
Доктор пожал плечами.
— Видимо, боялись, что эта дама и вправду может оказаться настоящей Мартиной.
— А как вы сами думаете: письмо действительно написала Мартина?
— Понятия не имею. Мне это письмо не показывали. Но, по-моему, это просто какая-то шустрая барышня.., ей, видимо, были известны некоторые факты, и она решила попытать счастья. Видно, надеялась сыграть на чувствах Эммы — вдруг любящая сестра возьмет и раскошелится. Но номер не прошел: Эмма не настолько доверчива. Она не примет с распростертыми объятиями вдруг объявившуюся невестку, не выяснив, что же та собой представляет… А почему, собственно, вас интересует мое мнение? — с любопытством спросил он. — Ведь меня это никоим образом не касается.
— Откровенно говоря, я пришел к вам совсем по другому поводу.
Доктор Куимпер заинтересованно поднял брови.
— Как я понимаю, — начал Креддок, — не так давно — в рождественские праздники — мистер Крэкенторп серьезно приболел.
Лицо доктора посуровело.
— Да, — сказал он.
— Кажется, желудочное расстройство?
— Да.
— Немного странно, верно? Мистер Крэкенторп как-то при мне так хвастал своим здоровьем, уверял, что переживет чуть ли не всех своих отпрысков. А вас, доктор, называл.., вы уж простите…
— Не стесняйтесь. Меня не слишком трогает, что болтают за моей спиной пациенты.
Куимпер улыбнулся.
— Сказал, что вы замучили его, простите, глупейшими вопросами. Выспрашивали не только что он ел, но даже кто эту еду готовил и кто подавал.
Доктор больше не улыбался, скулы его вновь отвердели.
— Продолжайте.
— Среди прочих, прозвучала и такая фраза: «Так со мной говорил, будто считал, что меня кто-то пытался отравить».
Наступило молчание, довольно долгое.
— Так у вас было.., такое подозрение?
Куимпер поднялся, несколько раз прошелся по комнате, наконец резко обернулся.
— Что вы, черт побери, хотите услышать? По-вашему, врач может бросаться подобными обвинениями, не имея конкретных доказательств?
— Я просто хотел бы знать — конечно, строго между нами — приходила ли вам в голову подобная мысль?
— Старый Крэкенторп обычно ест очень мало — он же на всем экономит… Но когда в доме собирается вся семья, Эмма угощает их на славу, балует всякими деликатесами. Результат — тяжелый приступ гастроэнтерита[32]. Налицо все симптомы…
— Понимаю. Но вы были абсолютно уверены в своем диагнозе? — продолжал настаивать Креддок. — Ничто вас.., скажем так.., не озадачило?
— Ну хорошо, хорошо! Да, я был озадачен! Вы это хотели услышать?
— Вы меня вконец заинтриговали, — сказал Креддок, — но что вас так насторожило?..
— Желудочные расстройства, конечно, бывают разные, но в данном случае помимо прочего были симптомы, более характерные при отравлении мышьяком, чем при обострении обычного гастроэнтерита. Вообще говоря, симптомы очень схожие. И более опытные специалисты — я ведь просто терапевт — не могли порой распознать отравления мышьяком и не колеблясь подписывали заключение о том, что смерть была следствием естественного заболевания.
— И к каким же выводам вы пришли, расспросив мистера Крэкенторпа?
— Похоже, мои опасения были совершенно не обоснованными. Мистер Крэкенторп заверил меня, что подобные приступы бывали у него и раньше, еще до того, как я стал его пользовать, и всегда по той же причине: после обильной и жирной пищи.
— И возникали всегда, когда в доме кто-то гостил?
— Да. Вполне разумное объяснение. Но, сказать по правде, мистер Креддок, я все никак не мог успокоиться.., и даже написал старику Моррису. Он был моим старшим компаньоном и подал в отставку вскоре после того, как я сюда приехал. Крэкенторп раньше был его пациентом. Я спросил у Морриса, что это за приступы и как он к ним относился.
— Ну и что он вам ответил?
— Ответил весьма выразительно. Скажем так, посоветовал не валять дурака. Ну что ж, — Куимпер усмехнулся, — очевидно, я действительно вел себя как круглый дурак.
— Ну не знаю, так ли уж это очевидно… Давайте начистоту, доктор. — Инспектор решил говорить без обиняков. — Есть несколько человек, которым смерть Лютера Крэкенторпа принесла бы значительную выгоду.
Доктор кивнул, соглашаясь.
— А он хоть и стар, — продолжал Креддок, — но вполне еще бодр. Может дожить и до девяноста?
— Запросто. Он очень следит за собой, в сущности, только этим и занят, а организм у него крепкий.
— А сыновья и дочь тоже уже далеко не молоды, и стесненное материальное положение раздражает их все больше.
— Эмму не трогайте. Она тут точно ни при чем. Приступы у старика случаются, только когда приезжают другие, а когда они одни в доме, все тихо-мирно.
«Элементарная предосторожность.., если это, конечно, действительно Эмма», — подумал инспектор, но вслух, разумеется, этого не сказал, предпочитая не переходить на личности.
— Конечно, я не сведущ в этих вопросах, — продолжил он, тщательно подбирая слова, — но представим себе (чисто гипотетически), что мышьяк все-таки был.., применен. В таком случае мистер Крэкенторп избежал смерти лишь по счастливой случайности?
— Вот-вот.., вы тоже подметили эту странность, — пробормотал доктор. — Именно это обстоятельство заставляет меня признать, что старый Моррис не напрасно посоветовал мне не валять дурака. Понимаете, совершенно очевидно, что это далеко не самый типичный метод отравления мышьяком, когда жертве регулярно подсыпают его малыми дозами. Крэкенторп никогда не страдал хроническим гастритом. Так что внезапные приступы выглядят по меньшей мере странно и, если предположить, что эти приступы не являются следствием болезни, то получается, будто отравитель каждый раз ошибается с дозировкой… А это какой-то нонсенс.
— Подсыпает слишком мало, вы хотите сказать?
— Да. Но надо учитывать, что у Крэкенторпа крепкий организм, и доза, которой с лихвой хватило бы другому, могла оказаться для него недостаточной. Каждый организм по-своему реагирует на тот или иной яд. Но, так сказать, прикидок уже было достаточно.., пора бы отравителю — если он, конечно, не отъявленный трус — определиться с дозой. Почему же он медлит? Но это опять-таки только рассуждения… Скорее всего, никакого отравителя не существует! Возможно, у меня не в меру богатое воображение, черт меня подери!
— М-да, тут есть над чем поломать голову, — согласился инспектор. — Уж очень все не состыкуется.
— Инспектор Креддок!
Жаркий шепот заставил инспектора вздрогнуть от неожиданности как раз в тот момент, когда он хотел позвонить в парадную дверь.
Из тени, опасливо озираясь, выскочили Александр и Стоддарт-Уэст.
— Мы услышали, как подъехала ваша машина, и хотели вас перехватить.
— Ну что же, давайте войдем. — Рука Креддока опять потянулась к звонку, но Александр дернул его за рукав с настойчивостью щенка, требующего сиюминутного внимания.
— Мы нашли улику, — выдохнул он.
— Да, мы нашли улику, — точно эхо отозвался Стоддарт-Уэст.
«Черт бы побрал эту Люси!» — беззлобно выругался про себя Креддок.
— Великолепно, — без особого воодушевления произнес он. — Сейчас войдем в дом и посмотрим, что у вас там такое.
— Нет, — решительно возразил Александр, — кто-нибудь обязательно помешает. Пойдемте лучше в шорню[33].
Креддок скрепя сердце подчинился. Они повели его за угол дома, потом вдоль конного двора. Стоддарт-Уэст толкнул тяжелую дверь и, привстав на носки, зажег тускловатую лампочку. Шорня, блиставшая в былые времена по-викториански безупречной чистотой и порядком, теперь служила складом для всякого непригодного старья. Колченогие садовые стулья, ржавый огородный инвентарь, громоздкая устаревшая машина для стрижки газона, продавленные пружинные матрасы, гамаки, рваные теннисные сетки и прочий хлам.
— Мы часто сюда приходим, — объяснил Александр. — Тут никто не мешает.
И действительно, местечко было явно обжитое; ветхие матрасы уложены таким манером, что получилось некое подобие дивана; на изъеденном ржавчиной садовом столике стояли большая жестяная банка шоколадного печенья и жестяная коробочка с ирисками; горкой лежали яблоки, а рядом — наполовину сложенная головоломка.
— Сэр, это самая настоящая улика, — с жаром произнес Стоддарт-Уэст, глаза его так и сверкали за стеклами очков. — Мы нашли это сегодня днем.
— Столько дней искали. И в кустах..
— И в дуплах деревьев…
— Перерыли все мусорные баки…
— Кстати, там нам попались просто классные вещицы…
— А потом мы пошли в котельную.
— У старого Хиллмана есть большой оцинкованный бак, полный всякой ненужной бумаги…
— Для растопки, на случай, если в котле вдруг погаснет…
— А он тогда хвать какую-нибудь бумажку из бака — и в топку…
— Там-то мы и нашли…
— Да что нашли-то? — не выдержал Креддок, прервав этот вдохновенный дуэт.
— Вещественное доказательство! Действуй, Стоддерс! Только надень перчатки.
В лучших традициях детективных романов Стоддарт-Уэст важно натянул на руки довольно грязные перчатки и достал из кармана кодаковский пакет для фотоснимков. С величайшей осторожностью извлек из него грязный, помятый конверт и торжественно вручил его инспектору.
После чего юные сыщики, затаив дух, замерли в ожидании.
Креддок взял конверт с приличествующей обстоятельствам серьезностью. Мальчишки ему нравились, и инспектор готов был им подыграть.
Внутри он был пуст, этот надорванный конверт, на котором чернел почтовый штемпель, и еще на нем было написано: миссис Мартине Крэкенторп, Элверс-Кресент, 126, 10.
— Видите? — шепотом произнес Александр. — Значит, она была здесь! Ну, французская жена дяди Эдмунда.., та, из-за которой поднялась вся эта кутерьма. Она в самом деле была у нас в имении и где-то уронила конверт от тетиного письма. Ведь все сходится, правда, сэр?
— Выходит, — перебил его Стоддарт-Уэст, — это ее убили. Я хочу сказать, сэр, как пить дать, это она была в саркофаге, да, сэр?
— Возможно, — продолжал играть свою роль Креддок. — Вполне возможно.
— Это важная, очень важная улика. Правда, сэр? И отпечатки пальцев проверите? Чьи на нем есть?
— Обязательно! — с чувством произнес инспектор. Стоддарт-Уэст облегченно вздохнул.
— Ух и повезло нам все-таки! Надо же, в самый последний денек!
— Последний?
— Ну да, — подтвердил Александр. — Завтра я уезжаю в гости к Стоддарту, до конца каникул. У них потрясный дом. Эпохи королевы Анны[34], верно?
— Нет, Уильяма и Мэри[35], — поправил его Стоддарт-Уэст.
— Но твоя мама говорила…
— Моя мама — француженка. Она плохо разбирается в английской архитектуре.
— Но твой отец сказал, что дом был построен…
Креддок тем временем внимательно рассматривал конверт.
Эта Люси действительно мастерица на все руки! И как это ей удалось подделать почтовый штемпель? Инспектор поднес конверт ближе к глазам, но свет был слишком слабый. Спору нет, для мальчиков это, конечно, большое удовольствие, но для него — лишняя морока, и вообще, несолидно как-то… Об этом Люси — черт бы ее побрал — не подумала! Если бы эта «улика» не была поддельной, надо было бы срочно действовать.
А рядом с ним разгорелась настоящая научная дискуссия по поводу архитектурных стилей, но инспектор ничего не слышал.
— Ладно, ребята! — наконец вмешался он в их спор. — Пошли в дом! Вы оказали нам неоценимую услугу.
