Глава двадцать третья
Когда вошел Гилкрист, Джейсон Радд устремил на него свой взгляд.
— Внизу сидит старая дама, — сказал доктор.
— Выглядит эдак лет на сто. Хочет видеть вас. Не желает ничего слышать об отказе и говорит, что будет ждать встречи с вами сколько угодно, хоть до вечера. По-моему, она вполне способна провести здесь и ночь. Она страшно хочет о чем-то с вами поговорить. На вашем месте я бы ее все-таки принял.
Джейсон Радд напряженно задумался.
— Она что, сошла с ума?
— Нет. Ни в малейшей степени.
— Не понимаю, зачем я… Ну да, ладно… пригласите ее наверх. Какое это имеет теперь значение…
Гилкрист кивнул, вышел из комнаты и позвонил Хейли Престону.
— Мистер Радд может уделить вам всего несколько минут, мисс Марпл, — сказал Хейли Престон, снова появившись в холле.
— Благодарю вас. Это очень любезно с вашей стороны. — Мисс Марпл встала.
— Вы давно у мистера Радда?
— Около двух с половиной лет. Я был личным секретарем его жены.
— Понимаю. — Мисс Марпл задумчиво посмотрела на него.
— Знаете, вы мне очень напоминаете одного молодого человека, которого я когда-то знала. Его звали Джеральд Фрич.
— В самом деле? Что же делал, этот Джеральд Фрич?
— О, не очень много. Но зато он очень много говорил. У него был хорошо подвешен язык. — Мисс Марпл вздохнула.
— К сожалению, у него было дурное прошлое.
— Что вы говорите? — произнес Хейли Престон, чуть побледнев.
— Какое прошлое?
— Не буду повторять. Он об этом не любил распространяться…
Джейсон Радд встал из-за стола и с удивлением смотрел на приятную пожилую леди, медленно приближающуюся к нему.
— Вы хотели меня видеть? — спросил он.
— Чем могу быть полезен?
— Я приношу вам свои соболезнования, — сказала мисс Марпл.
— Я понимаю ваше горе и хочу вас заверить, что, если б не крайняя необходимость, я бы не вторгалась к вам сейчас. Но есть кое-какие факты, которые требуют немедленного разъяснения, иначе пострадает ни в чем не повинный человек.
— Неповинный человек? Не понимаю вас.
— Артур Бедкок, — пояснила мисс Марпл.
— Его сейчас допрашивают в полиции.
— Допрашивают в связи со смертью моей жены? Но это же абсурд! Он и не подходил к нашему дому со дня праздника. Он даже не был знаком с Мариной.
— Напротив, он был хорошо с ней знаком, — возразила мисс Марпл.
— Он даже был на ней женат.
— Артур Бедкок? Но он… он же… был женат на Хесе Бедкок! Может быть, — добавил он мягко и успокаивающе, — вы немного ошибаетесь?
— Он был женат на обеих, — сказала мисс Марпл.
— На вашей жене он был женат в то время, когда она была еще совсем молода и не снималась в кино.
Джейсон Радд покачал головой:
— Первым мужем моей жены был некий Альфред Бидл, агент по продаже недвижимости. Они не сошлись характерами и очень скоро разошлись.
— Затем Альфред Бидл изменил свое имя на Артур Бедкок. Сейчас он работает в местном агентстве по продаже недвижимости. Любопытно, как некоторые люди не любят менять свою профессию и продолжают всю жизнь заниматься одним и тем же. Я полагаю, именно поэтому Марина Грегг и решила, что он не подходит ей.
— То, что вы говорите, в высшей степени удивительно.
— И тем не менее могу вас заверить, что я ничего не придумываю и не приукрашиваю факты. Все, что я вам рассказала, происходило в действительности. Вы наверняка уже знаете, как у нас в деревне быстро распространяются новости. Госсингтон-холла они достигают в последнюю очередь.
— Хорошо, — уклончиво заметил Джейсон Радд, не зная, что сказать дальше.
— Что, собственно, вам угодно от меня, мисс Марпл? — наконец спросил он.
— Я хотела бы, с вашего разрешения, постоять именно на том самом месте, где стояли вы с женой, принимая гостей во время праздника.
Он с сомнением взглянул на нее. Не была ли эта мисс Марпл просто еще одной любительницей острых ощущений? Но лицо ее показалось ему печальным и сдержанным.
— Конечно, — сказал он, — раз вы этого хотите. Пойдемте.
Он вышел с нею на лестничную площадку и остановился.
— Многое изменилось с тех пор, как здесь жили супруги Бантри, — заметила мисс Марпл.
— Это мне нравится. Теперь давайте вспомним. Столики с напитками стояли, я так думаю, у стены, а вы с женой…
— Моя жена стояла вот здесь, — указал рукой Джейсон Радд.
— Гости поднимались по лестнице, она их приветствовала и перепоручала мне.
— Она стояла здесь, — задумчиво повторила мисс Марпл.
Она встала на место, указанное Раддом. Он смотрел на нее, немного сбитый с толку, но заинтересованный. Она приподнимала правую руку, делая вид, что здоровается с гостями, оборачивалась к лестнице, как бы наблюдая за поднимающимися людьми. Затем она бросила взгляд прямо перед собой. На стене напротив висела большая картина, копия работы одного из старых мастеров итальянской школы. По обе стороны от нее были узкие окна, одно выходило в сад, другое — в дальний угол конюшни. Но мисс Марпл смотрела не на окна. Ее взгляд был устремлен на картину.
— Правильно говорят, что первое впечатление всегда самое верное, — заметила она.
— Миссис Бантри с самого начала говорила мне, что ваша жена неотрывно смотрела на эту картину и что взгляд ее был «замороженный».
— Мисс Марпл вновь взглянула на смеющееся лицо мадонны
— «Улыбающаяся мадонна» Беллини. Эта картина не только на религиозный сюжет. Это одновременно и воплощение идеи счастливого материнства. Не правда ли, мистер Радд?
— Пожалуй, так.
— Теперь мне понятно все, — произнесла мисс Марпл.
— Ведь дело, в сущности, очень простое.
— Простое?
— Я думаю, вам это хорошо известно. Внизу раздался звонок.
— Не понимаю… — начал было Джейсон Радд.
В холле открылась дверь. Послышались голоса. Джейсон Радд посмотрел вниз.
— Узнаю этот голос, — сказала мисс Марпл.
— Если не ошибаюсь, это голос инспектора Крэддока?
— Да, это, кажется, он.
— Наверное, он тоже хочет видеть вас. Вы не будете возражать, если он присоединится к нам?
— Я? Конечно, нет. Но вот согласится ли он…
— Думаю, что согласится. Мне кажется, что сейчас не стоит тратить время попусту. Настал момент, когда мы можем, наконец, разобраться, как все произошло.
— Вы ведь только что сказали, что дело, в сущности, было простое, — напомнил Джейсон Радд.
— Настолько простое, — сказала мисс Марпл, — что об этом никто и не подумал.
На лестнице появился мрачный дворецкий:
— Пришел инспектор Крэддок, сэр.
— Хорошо, проводите его к нам.
Дворецкий исчез, и через несколько секунд по лестнице поднялся Дэрмот Крэддок.
— Вы! — воскликнул он, увидев мисс Марпл. — Как вы сюда попали?
— Я приехала в Инче, — ответила мисс Марпл, вызвав этой фразой легкое замешательство.
Стоящий позади нее Джейсон Радд вопросительно постучал пальцем по лбу. Дэрмот Крэддок отрицательно покачал головой.
— Я говорила мистеру Радду… — продолжила было мисс Марпл и запнулась. — Дворецкий ушел?…
Дэрмот Крэддок бросил взгляд на лестницу:
— О да, он не может нас слышать. Сержант Тиддлер следит за ним.
— Тогда все в порядке, — сказала мисс Марпл.
— Мы могли бы, конечно, пройти в какую-нибудь комнату, но я предпочитаю остаться здесь. Мы стоим на том самом месте, где все произошло, и поэтому здесь нам будет легче во всем разобраться.
— Вы говорите, — заметил Джейсон Радд, — о празднике, о том дне, когда была отравлена Хеся Бедкок.
— Да, — подтвердила мисс Марпл, — и я повторяю, что все было очень просто, если только взглянуть на это дело с правильной стороны. Все, в сущности, объясняется тем, какого рода женщиной была Хеся Бедкок. С такой женщиной, как она, рано или поздно что-то должно было произойти.
— Не понимаю, что вы имеете в виду, — сказал Джейсон Радд.
— Я вообще ничего не понимаю.
— Что ж, значит, нужно пояснить. Видите ли, когда моя приятельница миссис Бантри, присутствовавшая здесь в тот вечер, рассказывала мне о происшедшем, она процитировала несколько строк из поэмы, очень популярной в дни нашей юности, поэмы незабвенного лорда Теннисона «Волшебница Шалот».
Мисс Марпл немного повысила голос:
— Вот что увидела миссис Бантри на лице Марины Грегг в тот вечер, по крайней мере, ей так показалось. Правда, процитировала она Теннисона не совсем точно, вместо слова «проклятье» сказала «погибель» — возможно, более подходящее, как ей казалось, слово при тех обстоятельствах. Она видела, как ваша жена приветствовала Хесю Бедкок и как Хеся что-то рассказывала ей, и видела этот взгляд смерти на лице вашей жены.
— Не слишком ли много мы уже говорили об этом? — спросил Джейсон Радд.
— Может быть, но, по-моему, стоит повторить еще раз. На лице вашей жены был взгляд смерти, и смотрела она не на Хесю Бедкок, а на эту картину, где улыбающаяся, счастливая мать поднимает к небу довольного ребенка. Хотя печать смерти была на лице Марины Грегг, не ее ждала погибель. Вот в чем была наша ошибка. Погибель ждала Хесю, которая была обречена на смерть с того самого момента, как только начала свою историю о давней встрече с Мариной Грегг.
— Вы могли бы разъяснить это? — попросил Дэрмот Крэддок.
Мисс Марпл повернулась к нему:
— Конечно. Всему причиной одна небольшая деталь, о которой вам ничего не известно лишь потому, что никто не рассказал вам, в чем в действительности заключалась история Хеси Бедкок.
— Но мне же обо всем рассказали! — запротестовал Дэрмот.
— Несколько человек чуть ли не слово в слово повторили мне эту историю.
— Все это так, но в точности передать ее могла только сама Хеся Бедкок.
— Да, конечно, если только не забывать о том, что она была уже мертва, когда я приехал сюда, — заметил Дэрмот.
— Совершенно верно, — согласилась мисс Марпл.
— Именно поэтому вам известно только, что лет десять — двенадцать назад она, больная, встала с постели и пошла на какой-то праздник, где встретилась с Мариной Грегг, говорила с ней и получила ее автограф.
— Да, знаю, — сказал Крэддок с легким нетерпением.
— Я уже слышал все это.
— Да, но вы не слышали одного слова, так как никто не думал, что оно может иметь значение. Вы не слышали названия болезни, которой страдала Хеся Бедкок, — краснуха.
— Краснуха? Какое, ради бога, это имеет отношение к делу?
— Краснуха, в сущности, очень легкая болезнь, — спокойно продолжала мисс Марпл.
— Люди даже не всегда осознают, что больны ею. На теле выступает сыпь, которую очень легко скрыть пудрой, слегка поднимается температура, вот и все. Поэтому при разговоре о болезнях краснуха приходит на ум в самую последнюю очередь. Миссис Бантри, например, когда я ее попросила вспомнить, чем была больна Хеся, упомянула сначала ветрянку, а затем крапивную лихорадку. Мистер Радд говорил о гриппе, но он-то, конечно, сделал так намеренно. Я же лично убеждена, что Хеся Бедкок болела именно краснухой, когда встретилась на Бермудах с Мариной Грегг. И этот факт дает ответ решительно на все вопросы. Краснуха чрезвычайно заразна, передается очень легко.
У этой болезни есть еще одна особенность. Если женщина перенесет ее в первые четыре месяца ее… — следующее слово мисс Марпл произнесла с налетом легкой викторианской жеманности, — беременности, то это может иметь весьма серьезные последствия для будущего ребенка. Он может родиться слепым или умственно неполноценным.
Она повернулась к Джейсону Радду.
— Я ведь не ошибаюсь, мистер Радд: лет десять — двенадцать назад у вашей жены родился умственно неполноценный ребенок? Я слышала, что она до самого конца так и не оправилась от этого удара. Столько лет она страстно желала иметь собственного ребенка, а когда, наконец, ее желание осуществилось, это обернулось трагедией. Она ничего не забыла, не позволяла себе забыть. Эта трагедия стала для нее чем-то вроде навязчивой идеи.
— Вы совершенно правы, — кивнул Джейсон Радд.
— В самом начале своей беременности Марина перенесла краснуху. Позднее врачи говорили, что умственная отсталость ее ребенка — следствие этой болезни. Болезнь не была наследственной или чем-то в этом роде. Врачи пытались успокоить Марину, но их слова произвели обратное действие. Она стала мучительно думать, от кого она могла заразиться этой болезнью, но так ничего и не смогла припомнить.
— Именно так, — сказала мисс Марпл.
— И она ничего не знала до того самого момента, пока в тот вечер по этой лестнице не поднялась совершенно незнакомая ей женщина и не открыла ей всю правду — причем сделала это с нескрываемым удовольствием. Рассказала ей обо всем с гордостью, словно то, что она сделала, было подвигом! Она, Хеся Бедкок, действительно думала, что проявила находчивость, смелость и силу духа, встав с постели, покрыв лицо косметикой и встретившись, несмотря на свою болезнь, с актрисой, которой восхищалась и к которой питала такую нежную любовь. Этим своим поступком она хвасталась всю жизнь. Хеся Бедкок не хотела ничего плохого. Она никогда никому не желала зла, но нет сомнения, что люди вроде нее (и моей давнишней знакомой Элисон Уайльд) способны причинить много зла окружающим, так как им не хватает — не доброты, доброты в них достаточно, — а простых размышлений о том, какое действие могут оказывать их поступки на других людей. Хеся всегда думала лишь о том, что ее поступки означают для нее, никогда не задумываясь над тем, что они могут означать для кого-нибудь другого.
Мисс Марпл покачала головой.
— И вот она умерла, как вы понимаете, по очень простой причине, вызванной ее собственным прошлым. Представьте себе, что почувствовала Марина Грегг в тот момент, когда Хеся ей все рассказала! Вероятно, мистер Радд может представить это очень хорошо. Думаю, она все эти годы питала неутоленную ненависть к неизвестному ей человеку, послужившему причиной трагедии всей ее жизни. И вдруг она внезапно встретилась с этим человеком лицом к лицу. С человеком, который был весел и вполне доволен собой. Для нее это было слишком. Если бы она только располагала достаточным временем, чтобы подумать, успокоиться, заставить себя смягчиться — но у нее не было времени. Здесь, перед ней, стояла женщина, которая разрушила ее счастье и погубила ее ребенка. Марине хотелось убить ее, и, к несчастью, средство для убийства было у нее под рукой. Она всюду носила с собой кальмовит, часто употребляемое в среде артистов средство. Довольно-таки опасное, так как передозировка влечет за собой серьезные последствия. Проделано все было очень просто. Марина бросила смертельную дозу кальмовита в свой бокал. Даже если бы кто-нибудь случайно заметил, что она делает, этот эпизод вряд ли бы сохранился у него в памяти, ибо все привыкли к тому, что она постоянно принимает для успокоения различные лекарства. Возможно, правда, один человек не только видел это, но и сделал правильные выводы, однако я в этом сомневаюсь. Я думаю, что мисс Зилински действовала наугад. Затем Марина Грегг поставила свой бокал на столик и вскоре, улучив момент, задела локоть Хеси Бедкок. Та пролила свой коктейль на совершенно новое платье. В этом-то и заключалась деталь, осложнявшая все дело, которая возникла из-за неумения некоторых правильно использовать местоимения при разговоре.
Это напоминает мне о горничной, о которой я вам недавно рассказывала, — добавила мисс Марпл, обращаясь к Дэрмоту.
— Моя поденщица Черри поведала мне о своем разговоре с Глэдис Диксон. Разговор у них шел о платье, на которое Хеся Бедкок пролила свой коктейль. Глэдис, по ее выражению, показалось забавным, что она сделала это намеренно. Но, говоря «она», Глэдис имела в виду отнюдь не Хесю Бедкок, а Марину Грегг. Она действительно намеренно толкнула Хесю. Не случайно, напротив, она хотела так сделать. Мы знаем, что она стояла рядом с Хесей Бедкок. Несколько капель коктейля, как вам известно, попали на ее собственное платье. Как истинная хозяйка, Марина отдала Хесе свой коктейль — отравленный. В сущности, — заметила мисс Марпл, — это было великолепное убийство. Оно было задумано и осуществлено практически экспромтом, без размышлений. Марина страстно желала, чтобы Хеся Бедкок умерла, и через несколько минут та была уже мертва. Не думаю, чтобы Марина Грегг в тот момент осознавала всю серьезность того, что она сделала, думала о последствиях. Однако позднее ее охватил страх, ужасный страх. Она боялась, что кто-нибудь видел, как она бросила наркотик в свой бокал, боялась, что кто-нибудь видел, как она умышленно толкнула Хесю Бедкок, боялась, что кто-нибудь может обвинить ее в убийстве. И она нашла единственный выход из положения. Она решила уверить всех, что убить намеревались ее, что именно она была предполагаемой жертвой. Она испытала этот ход прежде всего на своем враче, и все сошло удачно. Однако она не хотела, чтобы об этом знал ее муж, так как предполагала, что ей не удастся его обмануть. Чтобы обезопасить себя, Марина Грегг делала совершенно безумные вещи. Она самой себе писала письма с угрозами и подбрасывала их в различные места. Она подмешала мышьяк в свой кофе на студии. Все, что она делала, было настолько бесхитростно и прозрачно, что ее давно уже можно было бы уличить, если бы кто-нибудь догадался взглянуть на это дело с нужной стороны. Впрочем, одному человеку это удалось.
Мисс Марпл резко посмотрела на Джейсона Радда.
— Все это только ваша гипотеза, — заметил тот.
— Можете это называть как угодно, мистер Радд, но вы-то отлично знаете, что это правда. Вы знаете это, вы все знали с самого начала. Вы знали всё, так как слышали упоминание Хеси о краснухе. Вы знали всё, и изо всех сил стремились уберечь вашу жену. Но даже вы с вашим острым умом не сразу осознали, от чего вам придется оберегать ее. Вы не поняли, что дело не кончится попытками оградить вашу жену от последствий смерти Хеси. За этой смертью последовали другие — смерть Джузеппе — шантажиста, но все же человека. И смерть Эллы Зилински, которой вы, я уверена, излишне доверяли. Вы безумно стремились оградить Марину от правосудия и одновременно хотели помешать ей творить новое зло. Вы хотели увезти ее отсюда, как можно скорее. Вы старались быть с нею все время, быть уверенным, что ничего больше не произойдет.
Она замолчала и, подойдя к Джейсону Радду, мягко взяла его за руку.
— Мне очень жаль вас, — произнесла мисс Марпл, — очень жаль. Я знаю, что вам пришлось испытать. Вы ведь ее очень любили, правда.
Джейсон Радд отвернулся.
— Об этом, — глухо сказал он, — я полагаю, всем известно.
— Она была так красива, — мягко продолжала мисс Марпл.
— У нее был удивительный талант. Она могла страстно любить и страстно ненавидеть, но ей не хватало сдержанности. Она не могла расстаться с прошлым и не могла представить будущего таким, каким оно должно быть. Она видела его лишь таким, каким воображала. Она была великой актрисой и очень несчастной женщиной. Какой удивительной Марией Стюарт, королевой Шотландии, она была! Я этого никогда не забуду.
На лестнице внезапно появился сержант Тиддлер.
— Сэр, — обратился он к Крэддоку, — вы не могли бы спуститься в холл на несколько минут.
Крэддок начал спускаться по лестнице.
— Я еще вернусь, — сказал он, обращаясь к Джейсону Радду.
— Помните, — окликнула его мисс Марпл, — бедный Артур Бедкок тут совершенно ни при чем. Он пришел на праздник лишь для того, чтобы бросить взгляд на женщину, на которой он был женат много лет назад. Я думаю, она даже не узнала его. Или я ошибаюсь? — спросила она Джейсона Радда.
— Вряд ли. Она мне ничего об этом не говорила. Я не думаю, — задумчиво добавил он, — чтобы у нее было время узнать его.
— Вероятно, вы правы, — согласилась мисс Марпл.
— Во всяком случае, его нельзя даже обвинить в желании убить ее. Запомните это, Дэрмот.
— Могу вас заверить, мы ни на минуту не подозревали его всерьез, — сказал Крэддок, — но, конечно, когда мы обнаружили, что он был первым мужем Марины Грегг, нам, естественно, было необходимо допросить его по этому вопросу. Не беспокойтесь о нем, тетя Джейн, — тихо добавил он, сбегая по лестнице.
Мисс Марпл повернулась к Джейсону Радду. Он стоял неподвижно, мысли его были где-то далеко.
— Вы позволите мне взглянуть на нее? — спросила мисс Марпл.
Некоторое время он молча смотрел на нее, затем, очнувшись от задумчивости, кивнул.
— Да, вы можете ее увидеть. Я думаю, вы… вы… ее хорошо понимаете.
Они прошли в большую спальню. Джейсон Радд откинул полог кровати. На широком белом ложе лежала Марина Грегг с закрытыми глазами и сложенными на груди руками.
«Так, — подумала мисс Марпл, — могла лежать волшебница Шалот в лодке, которая увозила ее в Камелот». А здесь рядом, в немом горе стоял человек с морщинистым уродливым лицом, который мог бы сойти за Ланселота тех дней.
— Как хорошо для нее, — тихо произнесла мисс Марпл, — что она… ушла. Смерть — единственный выход в ее положении. Да, очень хорошо, что она ушла… или… что ей кто-то помог уйти.
Она посмотрела на Джейсона Радда. Взгляды их встретились.
— Она была… — произнес он отрывисто, — так красива… и так много страдала.
Мисс Марпл снова перевела взгляд на тело Марины Грегг и тихо процитировала последние строки поэмы Теннисона:
— Подумав, молвил, не спеша: «Лицом, как ангел, хороша. Да успокоится душа Волшебницы Шалот!»
