Глава 2

— А вы, надеюсь, все еще живете в этом милом местечке, Сент-Мэри-Мид? — говорила леди Селина. — До чего же прелестная деревушка, сохранила все свое прежнее очарование!

— Ну, не совсем. — И мисс Марпл сообщила, какие изменения произошли в их городке: выросли новые дома, переделали здание Ратуши, на Хай-стрит витрины магазинов перестроены на современный лад… — Приходится с этим мириться, ничего не поделаешь.

— Прогресс, — вздохнула леди Селина. — Впрочем, мне порой кажется, что никакой это не прогресс! Все эти водопроводные штуки — на вид, правда, красивые — на что они людям? Тянуть? Толкать? Всякий раз, гостя у друзей, вы видите в туалете надпись: «Резко нажать и отпустить», «Повернуть налево», «Повернуть направо». А ведь в прежние времена вы просто дергали за ручку и вода лилась себе, лилась… А, вот он, наш милый епископ Медменхэмский… — перебила сама себя леди Селина, когда пожилой благообразный священник проходил мимо. — По-моему, он совсем ослеп! Но все равно в нем чувствуется что-то воинственное!

И леди Селина стала делиться с мисс Марпл наблюдениями по поводу присутствующих в холле своих друзей и знакомых, причем большинство из них оказывались вовсе не теми, за кого она их принимала. Они с мисс Марпл потолковали немного о «добром старом времени», хотя мисс Марпл, разумеется, росла и воспитывалась совсем в иных условиях, чем леди Селина, а потому их воспоминания касались главным образом лишь нескольких лет, когда леди Селина, оставшаяся вдовой с весьма ограниченными средствами, сняла в Сент-Мэри-Мид маленький домик и жила там до тех пор, пока не кончился срок пребывания ее второго сына на расположенном по соседству аэродроме.

— Вы всегда останавливаетесь в этом отеле, Джейн? Странно, я вас тут никогда прежде не видела.

— Вы правы! Мне это не по средствам, да я и редко выезжаю из дому в последнее время. Нет, это моя милая племянница решила, что мне будет приятно побывать в Лондоне. Джоан — удивительно добрая девочка, впрочем, вряд ли ее назовешь девочкой. — Мисс Марпл припомнила, что Джоан почти пятьдесят лет. — Она, знаете ли, художница. Довольно известная. Джоан Уэст. Не так давно у нее была выставка.

Леди Селина не питала особого пристрастия к художникам и прочим людям искусства. Писатели, актеры, музыканты казались ей этакими трюкачами, на манер дрессированных пуделей, и относилась она к ним снисходительно, только удивляясь, зачем они этим занимаются…

— Эта современная живопись… — пробормотала леди Селина, блуждая взглядом по холлу. — А вон Сесили Лонгхэрст, смотрите, она снова выкрасила волосы!

— Боюсь, Джоан и правда пишет в современном стиле.

Увы, мисс Марпл ошиблась! Джоан Уэст могла считаться ультрасовременной лет двадцать назад, но сейчас юные преуспевающие художники находили ее весьма старомодной.

Бросив взгляд на крашеные волосы Сесили Лонгхэрст, мисс Марпл вновь погрузилась в приятные воспоминания о доброте Джоан. Вот ведь что сказала Джоан своему мужу:

«Как бы мне хотелось сделать что-нибудь приятное для бедной старой тетушки Джейн! Она совсем не выезжает из своей деревушки. Как ты думаешь, доставит ей удовольствие поездка в Борнмут недельки на две?»

«Прекрасная мысль!» — подхватил Реймонд Уэст. Его последняя книга имела успех, и настроен он был весьма великодушно, «Кажется, ей понравилось в Вест-Индии, хотя ужасно обидно, что там ей пришлось разбираться с делом об убийстве. В ее годы это совсем ни к чему!»

«Но с ней подобные истории почему-то вечно случаются!»

Реймонд любил старую тетушку, старался развлечь ее, посылал ей книги, которые, по его мнению, могли ее заинтересовать. К его изумлению, она частенько отказывалась от разного рода развлечений, а про книги всегда говорила, что они «такие интересные». Реймонд, правда, подозревал, что она в них даже не заглядывает, тем более что у нее слабое зрение.

Тут он ошибался. Зрение у мисс Марпл для ее лет было прекрасное, и сейчас она с интересом и удовольствием отмечала все, что происходило вокруг.

На предложение Джоан провести неделю-другую в одном из лучших отелей Борнмута мисс Марпл, поколебавшись, пробормотала:

«Как мило с твоей стороны, моя дорогая, но, право же, я не…»

«Это будет полезно для тебя, тетя Джейн! Надо же хоть изредка выезжать из дому! Приходят новые мысли…»

«Да-да, ты совершенно права, и я бы с радостью куда-нибудь поехала… Только — не Борнмут…»

Джоан несколько удивилась. Она-то полагала, что для тети Джейн будет счастьем именно посещение Борнмута.

«Тогда Истборн? Или Торки?»

«Знаешь, чего бы мне в самом деле хотелось…» — Мисс Марпл застенчиво замолчала.

«Ну-у?»

«Может быть, я глупости говорю…»

«Да нет, почему же?» (Интересно, куда старушка собралась?) «Мне бы хотелось пожить в отеле „Бертрам“ в Лондоне».

«»Бертрам»?» (Кажется, знакомое название.) Мисс Марпл поспешила объяснить:

«Знаешь, я там жила, когда мне было четырнадцать лет. С тетей и дядей, дядя тогда был каноником в Или. Мне никогда этого не забыть! Если бы я могла сейчас.., недельку-другую.., хотя, боюсь, это слишком накладно».

«Да ничего подобного! Разумеется, ты там поживешь! Мы это устроим, если, конечно, отель „Бертрам“ еще существует. После войны немало отелей исчезло».

«Да нет, я случайно узнала, что „Бертрам“ цел и невредим. Я получила письмо от моей американской приятельницы Эми Мак-Алистер из Бостона. Они с мужем сейчас в „Бертраме“.

«Прекрасно, значит, я все устрою… — И Джоан мягко добавила:

— Боюсь только, что «Бертрам» уже не тот, что во времена, когда ты там останавливалась. Так что ты уж не очень расстраивайся».

«Но „Бертрам“ не изменился. Он остался совершенно таким же. Непонятно почему, — думала мисс Марпл, — и хотелось бы понять…

Право, даже не верится в такую удачу! Мисс Марпл с ее здравым смыслом отлично понимала: ей просто хочется освежить свои воспоминания, оказавшись в той, прежней обстановке, теперешняя жизнь заполнена памятью о прошлых радостях. Если удается найти кого-то, с кем можно повспоминать вместе, — это уже счастье. Но такое случалось все реже: она пережила большинство своих сверстников. И сейчас в холле «Бертрама» ей странным образом удалось вызвать к жизни другую Джейн Марпл, бело-розовую юную девушку… Такую, в общем, глупенькую… А кто тот, не подходящий ей во всех отношениях молодой человек, которого звали… О Господи, как его звали?.. До чего же мудро поступила ее мать, прервав их дружбу в самом зародыше. Годы спустя она вновь с ним встретилась, и он показался ей просто ужасным. А ведь тогда она чуть ли не целую неделю проплакала, уткнувшись лицом в подушку!

А теперь.., теперь все не то. Бедные девочки! У многих из них есть матери, но какой от них толк, если нынешние матери не способны удержать своих дочерей от глупых романов, от незаконных детей, от ранних и неудачных браков. Как это грустно!..»

Голос приятельницы нарушил ход мыслей мисс Марпл:

— Боже ты мой.., ведь это… Ну да, это же Бесс Седжвик! Вот уж не думала, что она может здесь появиться!

Мисс Марпл слушала разглагольствования леди Селины вполуха. Дамы вращались в совершенно разных кругах, и мисс Марпл вряд ли могла поддержать беседу, да, откровенно говоря, и не вникала в скандальные подробности, которые сообщала леди Седина о друзьях и знакомых, узнавая их среди присутствующих, — вернее, думая, что узнает.

Но Бесс Седжвик — другое дело. Имя Бесс Седжвик было известно чуть ли не всей Англии, — благодаря тому, что пресса на протяжении трех десятилетий смаковала ее экстравагантные приключения. Так, сообщалось, что она участвовала во Французском Сопротивлении[9] и лично застрелила шестерых немцев, что в полном одиночестве пересекла на самолете Атлантический океан; проскакала верхом через всю Европу; управляла гоночными автомобилями, спасла двух детей из горящего дома, а также слишком часто меняла мужей (одни делали ей честь, другие — нет) и была, как утверждали, второй по элегантности дамой в Европе. Рассказывали, что ей даже удалось тайком проникнуть на атомную подводную лодку перед самыми испытаниями. Поэтому-то мисс Марпл, выпрямившись в кресле, с жадным интересом устремила взгляд на Бесс Седжвик.

Многого могла ожидать мисс Марпл от отеля «Бертрам», но уж, конечно, не появления здесь Бесс Седжвик.

Шикарный ночной клуб либо забегаловка для водителей грузовиков — вот диапазон интересов Бесс. Но в этом старинном респектабельном отеле она смотрится странно.

Но вот она здесь, собственной персоной, никаких сомнений быть не может. Не на фотографии в журнале мод или в популярной газете, где она появлялась чуть ли не каждый месяц, а, так сказать, во плоти. Торопливо, нервно затянулась сигаретой, глядя на стоящий перед ней большой поднос с нескрываемым удивлением, будто видела такую штуковину впервые. Заказала она — мисс Марпл даже прищурилась, напрягая глаза, — да-да, пончики. Весьма любопытно!

Бесс Седжвик погасила сигарету о блюдце, поднесла к губам пончик и откусила здоровенный кусок. Темно-красное клубничное варенье брызнуло ей на подбородок. Бесс откинула голову и захохотала: такого громкого и веселого смеха в холле отеля «Бертрам» давненько не слыхивали.

Немедленно возник Генри, протягивая маленькую салфетку. Бесс взяла ее и, вытерев подбородок размашистым, мальчишеским жестом, воскликнула:

— Вот что я называю настоящим пончиком! Шикарно! Бросив салфетку на поднос, она встала. Как всегда и везде, взоры обратились к ней. Она уже привыкла к всеобщему вниманию. Быть может, ей это льстило, а быть может, она просто не замечала устремленных на нее любопытных глаз. Поглядеть на нее стоило: привлекала не столько ее красота, сколько какая-то природная бесшабашность. Платиновые волосы, блестящие и прямые, падали на плечи. Прекрасной формы голова, четко вылепленное лицо. Нос с небольшой горбинкой, серые, глубоко посаженные глаза. Подвижный рот прирожденной актрисы. Мужчин обескураживала простота ее наряда. Казалось, она вырядилась в грубую мешковину — ни украшений, ни даже застежек и швов. Но женский глаз сразу оценил эту простоту. Даже провинциальные старушки, живущие сейчас в «Бертраме», и те знали, что такое платье стоит состояния.

Проходя через холл к лифту, она задержалась возле леди Седины и мисс Марпл и поздоровалась с Сединой:

— Привет, леди Седина. По-моему, мы не встречались с тех пор, как виделись у Крафтов. Борзые здоровы?

— Что вы тут делаете, Бесс?

— Просто остановилась. Я примчалась с Лоудс-Энда. Четыре часа сорок пять минут. Неплохо!

— Когда-нибудь вы убьетесь. Или кого-нибудь собьете. Но почему все-таки вы остановились именно здесь?

Бесс Седжвик окинула взглядом апартаменты. Она явно поняла подтекст вопроса и иронически усмехнулась.

— Друзья посоветовали попробовать. И они правы. Мне только что подали изумительные пончики!

— А какие у них здесь плюшки!

— Плюшки, — задумчиво протянула Бесс Седжвик. — Да… Плюшки.

Она кивнула и пошла к лифту.

— Потрясающая девочка, — сказала леди Седина. (У них с мисс Марпл каждая женщина моложе шестидесяти считалась девочкой.) — Я помню ее еще совсем маленькой. Никто не мог с ней совладать. В шестнадцать лет сбежала с грумом[10]-ирландцем. Родителям удалось вовремя ее вернуть, а может, и не вовремя. Так или иначе, от грума откупились и благополучно выдали ее замуж за старого Конистона. Этот известный распутник, на тридцать лет ее старше, был от нее совершенно без ума. Впрочем, его счастье длилось недолго. Она ушла к Джонни Седжвику. Если б он не сломал себе шею на скачках, они прожили бы долго. После него она вышла замуж за Риджуэя Беккера, американца, владельца яхты. Они развелись три года назад, и я слышала, что при ней сейчас какой-то автогонщик — не то поляк, не то еще кто-то. Не знаю, замужем она за ним или нет. Но после развода с американцем она снова стала Седжвик. Встречается с самыми удивительными людьми. Поговаривают, будто пристрастилась к наркотикам… Но это вряд ли.

— Хотела бы я знать: счастлива ли она? — сказала мисс Марпл.

Леди Селина, которая никогда не задавала себе подобного рода вопросов, несколько удивилась:

— У нее же полно денег… Алименты и прочее. Конечно, деньги — это еще не все…

— Разумеется.

— И, кроме того, у нее всегда есть поклонник или даже несколько… Женщинам, достигшим такого возраста, ничего другого и не надо. А впрочем…

Она помолчала.

— Вот именно, — сказала мисс Марпл.

Иные, вероятно, не удержались бы от улыбки, услышав подобное заключение из уст пожилой леди, вряд ли большому специалисту по части нимфомании[11], да мисс Марпл таких слов и не употребляла, обходясь выражением «чрезмерный интерес к мужчинам». Но леди Седина поняла реплику собеседницы как выражение согласия.

— В ее жизни вообще было много мужчин, — заметила леди Селина.

— Да, не кажется ли вам, что мужчины были для нее скорее забавой, а не истинной потребностью?

«Неужели найдется женщина, — думала мисс Марпл, — которая явится в отель „Бертрам“ для тайного свидания с мужчиной? Нет, наш отель — место для этого неподходящее. Но, быть может, тот, кто сейчас приглянулся Бесс Седжвик, выбрал „Бертрам“ именно по этой причине?»

Она вздохнула, взглянула на красивые старинные часы, тикающие в углу, осторожно, как все застарелые ревматики, поднялась с кресла и медленно направилась к лифту. Леди Селина огляделась, и взор ее остановился на пожилом джентльмене с военной выправкой, читавшем «Спектейтор»[12].

— Приятно вас вновь здесь встретить! Э-э.., вы ведь генерал Арлингтон?

Однако пожилой джентльмен с чарующей любезностью сообщил, что он не генерал Арлингтон. Леди Селина извинилась, ничуть не огорчившись. Близорукость удачно сочеталась у нее с жизнерадостностью, а так как леди Селина обожала узнавать в отеле старых друзей и знакомых, то подобные ошибки случались сплошь и рядом. Впрочем, этим грешили многие постояльцы — освещение в холле было мягким, приглушенным, лампы затенены абажурами. Обознаться было легко, но никто не обижался, если его принимали за другого, это даже казалось лестным.

Ожидая лифта, мисс Марпл усмехалась про себя. До чего это похоже на Селину! Вечно ей кажется, будто она всех знает. Где уж мисс Марпл состязаться с Сединой! Ее единственным достижением в этой области был красивый епископ из Уэстчестера, которого она нежно называла «милый Робби», и тот отвечал ей с такой же теплотой, так как до сих пор помнил то время, когда маленьким мальчиком жил в доме приходского священника в Гешире и кричал мисс Марпл: «Тетя Джейн, ты теперь крокодил! Ты крокодил, съешь меня!»

Лифт спустился, одетый в форму мужчина средних лет открыл дверь. Не без удивления мисс Марпл увидела в кабине Бесс Седжвик, только что поднимавшуюся наверх. Но тут Бесс, шагнувшая было наружу, остановилась так внезапно, что сделавшая встречный шаг мисс Марпл споткнулась от неожиданности. Взгляд Бесс Седжвик был устремлен на что-то поверх плеча мисс Марпл, и старая дама обернулась.

Швейцар толкнул вращающиеся входные двери и пропустил двух женщин. Одной из них была заполошного вида особа средних лет, в лиловой шляпке с цветами, а другой — высокая девушка лет семнадцати — восемнадцати, одетая просто и элегантно, с длинными прямыми светлыми волосами.

Но Бесс Седжвик уже овладела собой, резко повернулась и вновь вошла в лифт. Затем извинилась перед следовавшей за ней мисс Марпл:

— Простите меня! Чуть с ног вас не сбила! — Голос у нее был теплый, приветливый. — Я вспомнила, что кое-что забыла внизу…

— Второй этаж? — спросил лифтер.

Мисс Марпл кивнула, улыбнулась Бесс, давая понять, что простила ее неловкость, вышла из лифта и побрела в свой номер, мысленно перебирая в уме все те мелочи, с которыми ей пришлось только что столкнуться: такова уж была привычка мисс Марпл.

Ну, например, то, что сейчас сказала Бесс Седжвик, — не правда. Войдя в свою комнату, она должна была сразу обнаружить, что «кое-что забыла» (если только вообще это правда!), и отправиться вниз за этой вещью. А может, она спустилась, чтобы кого-то встретить? А если так, то что именно потрясло и взволновало ее до такой степени, что она отступила в лифт, лишь бы не быть узнанной теми, кто вошел в холл?

А вошли две женщины. Дама средних лет и юная девушка. Мать и дочь? Нет, решила про себя мисс Марпл, вовсе не мать и дочь.

Даже в отеле «Бертрам», не без удовольствия подумала мисс Марпл, случаются интересные вещи.